Про чернодеревщиков
Потому что "ébano" по-испански - это "чёрное дерево", как и английское "ebony".
Да и у нас есть "эбеновое дерево".
И всё это идёт из египетского слова "hebni" (иероглифы не печатаются на этих современных приборчиках).
Потому что "ébano" по-испански - это "чёрное дерево", как и английское "ebony".
Да и у нас есть "эбеновое дерево".
И всё это идёт из египетского слова "hebni" (иероглифы не печатаются на этих современных приборчиках).
Русский язык велик и могуч не только своими правилами, но и своими исключениями. Вроде бы есть совершенно понятная, четкая закономерность, которой надо следовать, чтобы писать грамотно. Но вдруг влезает какой-нибудь кофе мужского рода и не подчиняется никаким обычным нормам.
С аббревиатурами – та же история. Казалось бы, чего проще – если перед нами сокращение инициального типа, то его следует писать заглавными буквами. Было Министерство внутренних дел – превратилось в МВД. Были Соединенные Штаты Америки – превратились в США, было жилищно-коммунальное хозяйство – превратилось в ЖКХ.
Но есть в русском языке такие сокращения, которые из этого правила выбиваются. Они тоже получаются путем оставления от исходного словосочетания только первых букв входящих слов. Но то, что в итоге получилось, ни в коем случае нельзя писать прописными буквами – только строчными, как обычные слова. Как бы это странно ни звучало!
Увы, но очень часто в письмах, заметках, статьях, комментариях, документах и прочих текстах эти исключения упорно пишутся заглавными буквами. Причем авторы таких текстов не то, что не допускают мысли о том, что совершают ошибку, но и начинают убеждать всех окружающих, что так и должно быть – есть ведь правило!
Итак, вот шесть русских аббревиатур, которые, вопреки ожиданиям, пишутся только маленькими буквами.
Начнем с самого распространенного заблуждения. Вуз (высшее учебное заведение) всегда и везде должен писаться именно так. Никаких ВУЗов в русском языке просто не существует. Особенно печально, что эту ошибку нередко допускают сами преподаватели. Внутривузовские тексты, объявления, афиши, поздравления, документы, справки и т.д. просто переполнены тремя буквами в ошибочном написании: ВУЗ.
Это своего рода “младший брат” вуза, который страдает от той же ошибки. Расшифровывается эта аббревиатура так: высшее техническое учебное заведение. И, конечно, все, что было сказано по поводу вуза, в полной мере относится и к втузу.
А это слово часто встречается в военно-исторических текстах. Оно означает долговременную огневую точку. Когда-то, лет семьдесят назад, оно писалось заглавными буквами, но с тех пор настолько часто использовалось в речи (в военных романах, мемуарах, фильмах, устных воспоминаниях о войне), что превратилось из сокращения просто в слово. Пишется строчными – дот.
И опять у нас “младший братец”. Дзот – это деревоземляная огневая точка. И с этой аббревиатурой произошла ровно та же самая история. На сегодняшний день единственное нормативное написание – строчными буквами.
Вот с этой аббревиатурой, пожалуй, ошибок меньше всего. Сейчас мало найдется тех, кто станет писать это слово заглавными: БОМЖ. Многие даже уже не в курсе, что это вообще аббревиатура, за которой скрывается лицо без определенного места жительства. Срок, за который это слово перестало писаться заглавными, был очень маленьким – чуть ли не мгновенно оно перешло в разряд исключений, быстро обкатавшись в живой речи.
Распространенная ошибка в среде чиновников и предпринимателей – писать слово врио заглавными буквами. Расшифровывается оно так: временно исполняющий обязанности. И формально, конечно, является аббревиатурой. Но правила современного русского языка знают только одну норму – написание этого слова строчными буквами: врио.
И напоследок напомним, что писать слово спа заглавными буквами тоже не стоит. Это очень грубая ошибка, которой сейчас грешат слишком многие. Дело в том, что спа – это вообще не аббревиатура. Обозначение такого вида физиотерапии или просто релакса произошло от названия бельгийского городка Спа, в котором его широко использовали.
А ошибочный вариант укоренился с подачи менеджеров и пиарщиков, которые придумали на заре 1990-х и пустили в оборот якобы расшифровку: sanus per aquam (здоровье через воду – по-латински).
Источник: Литинтерес
Слово танк пришло в русский язык из английского. Английское tank в значении «боевая бронированная машина» отмечается только в 1915 году, тогда как до XX века этим словом обозначали резервуар или цистерну для жидкостей.
Дело в том, что во время Первой мировой войны слово tank использовалось британцами как кодовое обозначение новой техники, о которой ещё толком ничего не было известно немцам. Британцы стремились дезинформировать разведку противника, выдавая отправляемые по железной дороге боевые машины за обычные цистерны, перемещение которых не вызывало у противника большого интереса.
Однако уже осенью 1916 года немцы впервые столкнулись с этими самыми «цистернами» в бою — на реке Сомме. Так прогремел на весь мир знаменитый «ромбовидный» танк Mk I. Можно сказать, что и слово tank вошло почти во все языки мира именно в этом году.
В ряде языков имеются свои собственные названия танка: французское char de combat, итальянское carro armato, немецкое Panzer, польское czołg, греческое άρμα μάχης, шведское stridsvagn, pansarvagn, датское kampvogn, венгерское harckocsi, финское panssarivaunu и т. д. Но и слово tank им тоже не чуждо.
Дальнейшая история слова tank уводит нас, как ни странно, в Индию. Английское tank пришло из португальского tanque «резервуар для воды», которое происходит из одного из языков западной Индии; ср. гуджарати ટાંકી (ṭā̃kī), маратхи टाकी (ṭākī) «резервуар».
Сера: несмотря на то, что кажется, будто это слово интуитивно нам понятно и очевидно происходит от прилагательного "серый", это очень вряд ли. Потому что по-польски "серый" будет "szary", а вот "сера" будет "siarka". Будь они родственными, в польском корень тоже был бы одинаковым в обоих этих словах.
Намного вероятнее, что "сера" - это заимствование, как и большинство других названий химических элементов.
Правда, и тут тоже не всё гладко.
Есть латинское слово "serum", которое переводится как "сыворотка" (и происходит от праиндоевропейского *ser- с семантикой "течь", чьих родственников в близких нам языках не сохранилось, кроме, разве что, "серотонина", правда, я так и не поняла, тонизирует ли он сыворотку крови).
А вот в менее близких (санскрите) есть слово "сансара" ("самсара"), где второй корень как раз вот этот, а первый соответствует нашему "сам". Получается, что "сансара" - это "самотёк".
Ну и ещё есть "штрудель", потому что "Strudel" в немецком это не только вкусняшка, но и "водоворот", от того же *ser-. А пирог назвали так, потому что в разрезе видно, как кругами расположено в нём тесто, то есть оно в штруделе закручивается в настоящий водоворот.
Вот так, начали с серы, а пришли к тому, что сансара и штрудель - однокоренные слова.
А ещё есть не менее латинское слово "cēra", означающее "воск" (которое на самом деле заимствовано неведомо откуда).
В общем, откуда именно наша сера - согласия нет.
Хлор: а тут наоборот всё просто, он происходит от греческого χλωρός [khlōrós] ("светло-зелёный, жёлтый"), что идёт от праиндоевропейского *ǵʰelh₃-, который изначально, как и большинство цветовых корней, означал какой-то блеск или сияние.
Среди прочего оттуда же происходят:
русские слова "желтый", "желчь", "зелёный", "золото", "зелье", "зола".
английские слова "gold" ("золото"), "yellow" ("желтый"), "glad" ("радостный"), "gloss" ("блеск"), "glance" ("взгляд"), "glass" ("стекло"), "glitter" ("блеск, мерцание")
"холера", потому что эта болезнь считалась связанной с желчью, а слово "желчь" не только у нас происходит от того же корня (англ. "gall", греч. "khole"), отсюда же и "меланхолия", что переводится как "чёрная желчь"
Аргон: тоже происходит от греческого слова, а именно ἀργός [argós] ("ленивый"). Так его назвали потому, что он совершенно ни с кем не хочет вступать в реакции. Ему норм.
Это слово получилось из отрицательной приставки "а" и слова ἔργον [érgon] ("работа"), которое пришло из праиндоевропейского *wérǵom.
Оттуда же английское "work" ("работа")
Слово "энергия" происходит от греческого ἐνέργειᾰ [enérgeia], что является тем же корнем, что и у аргона, просто с другой приставкой
Слово "аллергия" сделано в наши дни по образцу предыдущего, только в начале стоит слово ἄλλος [állos] (“другой"), получается "другая работа"
Слово "бульвар" попало в таком виде к нам и в английский из французского "boulevard", а вот туда пришло из голландского "bolwerc", где вторая часть наша исследуемая, а первая означает "круг". Так сначала называли крепостные стены вокруг города, а потом уже оно стало симпатичной улицей для прогулок
"Демиург" - это тот, кто работает для людей. Второй корень наш, а первый "демос" ("народ"), тот же, что и в слове "демократия"
Хирург: тут в начале корень χείρ [kheír], что значит "рука", а целиком получается "на все руки мастер"
"Драматург" - это тот, кто делает драму, слово сделали в XIX веке по аналогии с предыдущими, и сюда же можно отнести "металлурга".
"Эргофобия" - страх работы. Не знала раньше этого слова, но теперь знаю, как называется моё заболевание.
Георгий дословно переводится как "работник на земле", особенно если вы узнали в первом слоге имя Геи, богини земли.
Ну а "орган" - это просто работник, или инструмент. Отсюда же позже назвали и "оргáн".
Калий: изначально он или какое-то его соединение в виде грязноватой соли было известно нам под именем "поташ". Это название и сегодня используется в мире (англ. "potassium"), а происходит из голландского "potasch", где возникло путём соединения слов "pot" (“горшок”) и "as" (“зола, пепел”). Поташ получали, сжигая солому или дерево, смешивая золу с водой и выпаривая её. Полученное использовали в качестве моющего средства.
А наше "калий" пришло позднее из немецкого "Kalium", которое создали на основе арабского قِلْي [qily] ("пепел").
Кальций: происходит от латинского слова "calx" (“известняк, мел”). Возможно, оно родственно также греческому χάλιξ [khálix] “галька”, но в любом случае оба этих слова заимствованы из какого-то субстратного языка. Привет критянам?
Отсюда англичане позднее поимели и свой "мел" ("chalk"), а всему миру досталось слово "калькулятор", потому что "calculus" в латыни было уменьшительным от "calx", и так называли счётные камешки.
Титан: тут, конечно, замешан греческий Τῑτᾱ́ν [Tītā́n], то есть "титан", тот самый, мифологический. Но с этимологией тут туго. Основной версией считается родство со словом τῐ́τᾰνος [títanos] ("белая земля, белая глина"), и тогда титаны - люди из белой земли или глины. Учитывая, что они были детьми земли Геи и неба Урана, с них станется.
Ванадий: поскольку соединения этого металла имеют красивый цвет, ему дали имя Фрейи, германской богини любви и красоты. Древние скандинавы называли её именем Vanadis, что, вероятно, связано с Венерой.
Имя этой богини происходит от индоевропейского корня *wen- с семантикой "желание", который стал источником также для слов:
англ. "wish" ("желать")
англ. "win" ("побеждать") - изначально "желать победы"
"венерический", что касается болезней, которые возникают из-за воплощения некоторых плотских желаний
Хром: происходит от греческого χρῶμα [khrôma] "цвет, цвет кожи, кожа", которое, возможно, происходит от праиндоевропейского *gʰer- ("тереть, штриховать, молоть"). Либо пришло неведомо откуда. Но мы всё-таки рассмотрим потомков этого корня. Если греческое цветовое значение скорее вышло из семантики "натирания" и "штрихования" (если оно вообще отсюда), то остальные больше продолжили тему "перетирания" и "перемолки". Итак, из *gʰer- ("тереть, штриховать, молоть") происходят:
прагерманское *grautaz ("крупный, крупнозернистый"), которое превратилось в английское "great" и немецкое "groß" ("большой, великий"), а ещё в древнескандинавское "grautr" ("каша"), что дало слова с тем же значением, например, в исландском "grautur" и шведском "gröt"
прагерманское *greutą ("гравий, песок, зерно"), откуда получилось английское "grit" c тем же значением, а ещё исландское "grjót" ("булыжник")
и ещё целая группа русских слов, а именно "груда", что, видимо, изначально означало кучу зерна, потому что в родственном литовском, например, "grū́das" - это "зерно"), и, возможно, слова "грызть" (как бы "перемалывать зубами") и "грусть" (потому что она тебя грызёт, либо давит)
Я надеюсь, что тот, кто смотрит эти видео, знает
Эти видео на английском языке
Конечно, сайт русский.
Но эти видео предназначены для русских людей, которые хотят выучить английский язык.
Это истории на английском языке
Это очень полезно для людей, которые хотят укрепить себя в разговорной речи.
Другое дело — полезные истории
Я надеюсь, что тот, кто смотрит эти видео, знает
Эти видео на английском языке
Конечно, сайт русский.
Но эти видео предназначены для русских людей, которые хотят выучить английский язык.
Это истории на английском языке
Это очень полезно для людей, которые хотят укрепить себя в разговорной речи.
Другое дело — полезные истории
Я надеюсь, что тот, кто смотрит эти видео, знает
Эти видео на английском языке
Конечно, сайт русский.
Но эти видео предназначены для русских людей, которые хотят выучить английский язык.
Это истории на английском языке
Это очень полезно для людей, которые хотят укрепить себя в разговорной речи.
Другое дело — полезные истории
Иллюстрация: Варвара Матвеева
Казалось бы, дореволюционная русская орфография перестала существовать больше ста лет назад. Между тем наши современники продолжают по разным причинам ее использовать — кто-то в силу симпатий к дореволюционной России и ее культуре, кто-то из эстетических соображений. Энтузиасты ведут блоги, переиздают и пишут книги в старой орфографии. О том, какие мотивы стоят за этим выбором, Грамоте рассказал филолог Алексей Любжин.
Я никогда не учился старой орфографии специально. Это, как и общая моя грамотность — результат чтения. Накапливается некий качественный уровень, воспоминания о том, как должен выглядеть текст, а уже потом можно этот уровень реализовать.
Мой блог был начат в нулевых. В социальных сетях я существую практически только в «Живом журнале», пробовал вести телеграм-канал — там были не единичные читатели. В «Живом журнале» было несколько сообществ, которые были посвящены именно старой орфографии, но ни одно из них я сейчас не читаю.
Есть люди, пишущие в старой орфографии, их блоги я читаю. Это талантливый лингвист «Уксус», у него есть прекрасная статья по поводу орфографической реформы в ее лингвистическом аспекте, «Платоник» и Алексей Кокотов, талантливый поэт и переводчик. Что же касается сообщества, то в каком-либо более или менее формализованном виде его, я думаю, нет.
Из текстов, которые я публиковал в «Живом журнале», самыми популярными были послания в александрийских стихах некоторым блогерам. Они писались в основном в 2011–2012 годах. Несмотря на то что их прочли и заметили, а некоторой публике они даже понравились, их замысел не реализовался.
Алексей Любжин
Алексей Игоревич Любжин — доктор филологических наук, филолог-классик, переводчик. Специалист по истории образования в России, автор книг «Сумерки всеобуча: школа для всех и ни для кого», «История русской школы императорской эпохи» (в трех томах) и перевода «Илиады». Эксперт лаборатории междисциплинарного анализа социума, культуры и истории Физтех-школы прикладной математики и информатики Московского физико-технического института. Пишет художественные тексты и издает переводы в дореволюционной орфографии. Ведет блог philtrius в «Живом журнале» и телеграм-канал «Кофе съ кисой» (@Potio_arabica).
Замысел заключался в том, чтобы стилистически и лексически задрать планку обсуждаемых политических идей, сдвинуть ее хоть чуть-чуть вверх. И чтобы доля мата была несколько поменьше. Но этого не удалось, героическое усилие было совершено абсолютно напрасно. А матом нельзя обсуждать политику, для нормального обсуждения нужен нормальный стилистический регистр языка. Его снижение убивает любые перспективы коллективного интеллектуального процесса.
Я человек не слишком много матерящийся, точнее никогда. Хотя и в старой орфографии иногда позволяю себе сленговые выражения. Правда, обычно сопровождаю их извинениями. Орфография не является причиной стилистики, они вместе растут из одного и того же корня. Я предпочитаю старую орфографию и у меня стиль такой, какой есть, в силу моего отношения к языку.
На мой взгляд, ориентироваться стоит на дореволюционную орфографию в ее сравнительно позднем изводе. Русская культура в ее идеале — это культура открытая. И русский человек открытый. Московский период закрытый и довольно неестественный для русской души, а имперский — открытый, поэтому я ориентируюсь на него. Ограничений, которые налагала Москва на своих подданных (иностранных языков не знай, ничем, кроме священных предметов, не интересуйся), я для себя не признаю.
Я совершенно сознательно лепил себя культурно как человека имперского периода. Это не только старая орфография, это и преимущественное внимание к французскому, свойственное нашей аристократии. Из всех европейских языков французский я знаю лучше всего, но хотел бы знать его еще лучше, пытаюсь совершенствоваться. Если кто хочет слепить из себя в культурном отношении нормального русского дворянина, то он, разумеется, должен изучать французский.
Дореволюционная орфография никогда не была в такой степени кодифицирована, как советское правописание. Есть несколько орфографических школ. Я использую более архаический вариант.
Например, гротовская орфография требует окончание -аго в безударной позиции, а в ударной допускает -ого, а я не допускаю нигде. В первой половине XIX века -аго доминирует полностью, окончания -ого нет. И мне не нравится, скажем, в стихах, когда рифмуют и пишут слова — живого, я в таком случае пишу живова, чтобы подчеркнуть фонетику. У Катенина [Павел Александрович Катенин — русский поэт, драматург и переводчик XIX века] есть рифма благо — инаго, трудно сказать, как он произносил, но вряд ли [инова]. Помня об этой катенинской рифме и о возможности такого произношения, я в некоторых случаях подчеркиваю, что произношу не так, как написано, и приходится прибегать к фрагментарному использованию фонетического письма.
Что касается фиты, то Петр I писал Ѳранция без всяких на то оснований. Фита употребляется несколько реже, чем могла бы, как и ижица, которую мы могли бы писать везде, где в греческом ипсилон. Например, в слове «физика» и до революции ижицу не писали. Тут возможен самый широкий произвол — от полного изъятия ижицы до ее употребления везде, где это обусловлено греческим истоком слова.
Я иногда на этом играю. У меня есть две дразнилки для любителей новой орфографии: «Ты лев, но ты не лев» («Ты лѣвъ, но ты не левъ»; лѣвъ — это «левый», а левъ — царь зверей) и «Иди с миром» (съ миромъ — «иди спокойно», съ міромъ — «иди вместе со всеми», съ мѵромъ — «бери миро и иди»). Так что выражение может означать три совершенно разные вещи, а современным сознанием это не считывается.
Еще можно вспомнить «миром Господу помолимся». В оригинале там по-гречески ἐν εἰρήνῃ — «в душевном мире» (умиротворенно, спокойно). Русский человек на слух воспринимает это абсолютно иначе: «все вместе». А этого совсем не имелось в виду. Теперь про ъ. Если мы отказываемся от него, это единственное новшество, которое становится видным сразу. Я не люблю этой манеры убирать твердый знак, с эстетической точки зрения это меня коробит.
Мы все знаем стихотворение Прощай, свободная стихія! / Въ послѣдній разъ передо мной / Ты катишь волны голубыя / И блещешь гордою красой (А. С. Пушкин «К морю»). На мой взгляд, орфография стихия — голубые — это то, что подготовило Евтушенко. Тот же Пушкин, только поплоше и понеряшливей. Разница примерно такая же, как между николаевским и сталинским ампиром. У Пушкина я не представляю рифму Россія — (мундиры) голубые: он счел бы ее слишком слабой, на мой взгляд, хотя, честно говоря, не проверял.
Новая орфография для меня чисто функциональна. Она может использоваться там, где она удобнее. Если бы я мог писать свои научные статьи в старой орфографии, я бы это делал. Публицистику я пишу в новой, просто чтобы ее прочли.
Есть много записей, которые я делаю от руки (например, мой дневник), они в старой орфографии. А, скажем, словарные тетрадочки, когда я учусь голландскому языку, я веду в новой. Но вот стихи никогда бы не стал публиковать в новой, здесь мне самовыражение важнее, чем читательская реакция. Обе мои стихотворные книги вышли в старой орфографии. Есть люди, которые хотят, чтобы я переписывался с ними в старой орфографии, но тут есть ограничения, связанные с телефоном: если я прочту в электричке их письмо, то не смогу моментально на него ответить.
Про орфографическую реформу 1917 года довольно часто говорят, что большевики ни при чем, это лучшие лингвисты пришли к выводам о ее необходимости. Но это решение — политическое. Даже если мы имеем дело с выдающимися специалистами, у которых чисто научные мотивы, все равно решение об орфографии политическое, и мы должны учитывать все аспекты реформы, не только научные.
Когда в Турции меняли прежнюю их графику на латиницу, люди прекрасно понимали, что это радикальный разрыв с культурной традицией. Человек, выучивший турецкий язык на латинице, старый турецкий текст не прочтет. Значит, этого сознательно хотели, и культурный разрыв входил в план реформы.
В России такого культурного разрыва нет. И старая, и новая орфографии до определенной степени прозрачны, но препятствия все равно есть, как мы видим. Оказывается, для многих людей неудобство, доставляемое другим орфографическим режимом, является достаточным основанием, чтобы не заглядывать в книги, которые напечатаны в старой орфографии. Хотя есть орфографии намного более трудные: у нас у всех перед глазами пример английской и французской, которые не в пример труднее. А если вспомнить новогреческую с ее тремя буквами (η, ι, υ) и тремя диграфами (ει, οι, υι) для звука и, двумя буквами (ο, ω) для звука о, буквой и диграфом (ε, αι) для звука э, то сложности с буквой «ять» на этом фоне — вещь, о которой просто стыдно говорить.
У меня отсутствует интерес к советскому периоду в какой бы то ни было форме. На феврале 1917 года мой культурный интерес резко обрывается, и что происходило дальше, я не наблюдал.
Я воспринимаю себя как продолжателя традиции Российской империи, а уж как эта традиция существовала в Советском Союзе, я просто не знаю. Если человек убежден, что Российская империя и вообще вся Россия до семнадцатого года — это проклятое прошлое, которое заслуживает только вычеркивания из культурной памяти, то мне его убеждать не в чем. У нас не может быть общего дела, общей цели и вообще ничего общего быть не может. Если человек убежден, что русская дореволюционная культура и советская культура — это одно и то же, одна цивилизация — он ошибается. Одна и та же цивилизация или нет — это вопрос территории или вопрос ценностей? Если вопрос ценностей, то не одна и та же, а если важно только то, что мы живем там же, но неважно, какие мы люди, во что верим и что исповедуем — тогда я ничего не могу ему объяснить. При этом я могу представить себе человека дореволюционной культуры, который не является монархистом. Например, есть замечательный эссеист Георгий Федотов, по-моему, весьма глубокий.
То послание, которое я мог бы сформулировать, адресовано людям, которые понимают, что имперская и советская культуры противоположны. В каждом случае нужно делать выбор. Одна и та же улица не может быть и Рождественской, и Советской. Точно так же приходится выбирать и орфографию. Но в этом случае выбор не настолько жесткий. Многие люди с имперской ориентацией пишут в новой орфографии: им так проще и удобнее.
Если представить себе, что возможна реконструкция имперской культуры, то для нее понадобился бы длительный переходный период, чтобы те, кто хочет продолжать использовать новую орфографию, имели такую возможность пожизненно. А в школе бы уже учили старой.
Новая орфография самим своим существованием наложит на нас определенные обязательства, потому что есть авторы типа Маяковского, которые ее выбирали сознательно. Если бы его стали переиздавать, при том что человек изъявил желание писать в новой, то его до скончания века и нужно издавать в новой. Но я против, например, издания Цветаевой в новой орфографии, потому что она сознательно выбирала старую. Это грубое нарушение ее авторской воли. То же касается Ильина. Но банальная справедливость требует и сторонникам новой предоставить те же права, проявить то же уважение к их воле.
Андрей Горшков, редактор Грамоты