С Днём Рождения меня!
Мне сегодня 42....
Мне сегодня 42....
У меня одного такое, когда выходишь покурить ночью в подъезд, потупить в тишине,и внезапно активизируются близлежащие соседи, причем не с целью дать мне пиздюлей,за то, что я курю в подъезде, а просто потому что собаку надо вывести, ребенок с прогулки пришел(в 3 часа ночи), с женой сосед вышел с женой поругаться по видеосвязи... Или самое долгое - от соседей уходят гости, и стоят еще,пока лифт ждут пиздят. Лифт приехал, а они все пиздят и пиздят... Вышел,блять, покурить в тишине..
Что я чувствовала в тот момент?.. Наверное, наш мозг запрограммирован стирать мельчайшие подробности страшных событий… События тех дней я помню урывками, двое первых суток выпали из моей памяти совсем. Я спала и никто меня не трогал. Меня привели в палату, я рухнула и очнулась спустя почти 18 часов, санитарка подняла меня, чтобы я расстелила постель… Все, что я помню - бесконечные осмотры, диагнозы, которые ставили и к вечеру снимали, лицо врача, который не понимал, что со мной, лица девочек, которые были со мной в одной палате и брали мне еду, сама я не могла толком стоять на ногах без поддержки - вестибулярный аппарат на фоне потери слуха отказался работать совсем. И лицо мамы в первый день, когда она увидела как меня везут в инвалидном кресле. Сама идти я не могла. Я приехала на скорой сама, я помню как утром собиралась на работу и рухнула возле зеркала… Не помню как позвонила на работу, как объяснила ситуацию и как приехала скорая… Я вообще не понимала что происходит. Мрт, мскт, куча анализов и две недели в больнице, где никто и ничего не понимал также как и я. Звонок от бывшего мужа, неожиданный и потому, наверное, пробивший на поток слез. Потому что меня жалели. А я не привыкла, что однажды жалеть буду не я, а меня… Первая серьезная разлука с дочерью и страх, что теперь моя жизнь никогда не будет прежней. Но это осознание пришло не сразу. Я помню день выписки. Меня выписывали не потому, что вылечили, а потому, что просто не знали, как лечить и в чем причина моей глухоты. Я все еще неуверенно стояла на ногах и меня все время «заносило» - результат полной глухоты на правое ухо. Мы с отцом поехали в областную больницу на прием к сурдологу. Его слова я тоже запомнила на всю жизнь… Я сидела перед ним и у меня был лишь один вопрос. Может, однажды я смогу слышать? «Скорее всего, слуховой нерв поврежден. Слуховые аппараты не помогут. Вам придется жить с этим». Я молчала. В голове кадрами проносилась вся моя жизнь. В тот момент она четко разделилась на «до» и «после». «Вам нужно ложиться в больницу снова и как можно скорее, лечение, капельницы и стационар, пока не совсем поздно, возможно, помогут, а возможно и нет. Но выбора у Вас нет. Пробуйте».
Я не помню как мы вышли с отцом из кабинета. Не помню как спускались по лестницам. Не помню как оказались возле машины. Помню только как попросила у отца сигарету. Впервые в жизни мне было все равно, что я курю, при отце. Он сел в машину, молча. Я стояла, курила, а слезы градом лились по лицу. Это был второй раз, когда я заплакала от бессилия и страха. И последний. В тот момент там, в грязном дворике областной больницы, внутри меня вдребезги разбилась прежняя я. Мы приехали домой, я увидела дочь и впервые за две недели я улыбалась. Я была счастлива. Я забыла обо всем. «Сегодня же снова ложишься в больницу, терять время нельзя». Родители были непреклонны и сейчас, спустя время, я благодарна им за это. Тогда, после двух недель ада и борьбы я больше всего на свете не хотела в него возвращаться. Я вымолила сутки дома. Утром я уже снова оказалась в той же палате…
Каждое утро начиналось с уколов и 6 часовых капельниц, гормоны, витамины, стероиды, я перестала узнавать себя в зеркале. Мне поставили катетер и чтобы помыться, я заматывала руку пакетами из супермаркета. Я старалась не думать о работе. Пандемия тогда только началась и у меня был больничный, что всем тогда было на руку-все сидели в отпусках.
Я читала книги, смотрела фильмы, вставляя наушники в оба уха, а вдруг повезет и слух вернется так же резко?.. Говорила с дочерью по видеосвязи и настрого запретила себе плакать.
Время тянулось, врачи по прежнему не могли поставить диагноз, а я не знала, что будет завтра - то,чем я жила последние 8 лет оборвалось? Что будет теперь? Куда я пойду? Где взять в себе силы, чтобы идти дальше? Я снова и снова задаю себе этот вопрос, закрываю глаза и погружаюсь в тревожный, прерывистый сон, слыша лишь сопение соседок по палате и скрип пола в коридоре…Через несколько часов меня разбудят, нужно постараться поспать…
Вопреки
Я беру месяц отпуска. Без содержания. И четко осознаю. У меня тридцать дней, чтобы поменять свое сознание. Чтобы решить, что будет дальше. Чтобы научиться жить так. Первую неделю организм не понимает, что происходит. Я учусь ходить и не падать, ориентации в пространстве нет. Потеря слуха на одном ухе привела к нарушению равновесия и к тому, что, пытаясь пройти по прямой, я падала. Училась слышать одним ухом так, как слышат двумя, училась больше видеть, сильнее ощущать и перестраивала по кирпичикам весь организм, мобилизируя себя и не позволяя себе сдаваться. В голове тысяча мыслей. И ни одного решения.
Как теперь выходить на работу? Спишут же. Куда идти? Было ли мне тогда страшно? Я не позволяла себе бояться. Сейчас, как и всегда, я повторяла себе как мантру «не сдавайся, только не сейчас, поплачешь потом». Наверное, этим упорством и борьбе «через не могу» я обязана своей матери. Я выросла не нежной девочкой, я выросла воином. Это сказалось и на моем общении с мужчинами, и на моей жизни в целом. Но это не раз спасало и спасает меня в ситуациях, когда кажется, что это конец. Я могла сидеть перед человеком, кем бы он ни был, и ни словом, ни взглядом не показывать, что у меня внутри. Из-за этого многие считали меня заносчивой, самоуверенной, а глубоко внутри была девочка, которая боится, которая до ужаса боится не смочь. Не выстоять.
Я ходила на гирудотерапию, пила кучу таблеток, читала книги, гуляла с дочерью, забивая свой день по максимуму так, чтобы на погрустить не оставалось времени совсем.
Я вернула одну степень слуха. Полная глухота была побеждена. В моей ситуации это было маленькой, но личной победой. Сейчас, спустя четыре года, я пережила это. Я научилась жить так. Считаю ли я это своей заслугой? Нет. В ситуациях, когда есть два пути - отчаяться или собрать всю волю в кулак, я обычно не раздумываю.
Я раньше тоже так думала: что у поколений складывается своё одно единое мнение. Что наши бабушки говорили одно и тоже, а затем и наши родители. Но потом вся эта упрощённая теория начала рассыпаться.
От возраста вообще мало что зависит, если мы говорим про разум. Мы не становимся мудрее по умолчанию просто потому что жизнь накидывает на наши плечи годы жизни. Мудрость вообще не в годах. Возможно именно из-за этого я на "вы" со всеми, даже с детьми, потому что никогда не знаешь, что за душа стоит перед тобой. И, да, те, кто младше меня (даже если сильно младше) могут быть мудрее 33-летней меня. Так же, как и люди за 60 могут быть совершенно неприспособленными к жизни вечными эгоцентричными подростками.
Не в возрасте дело.
Помню ту байку о монахе в аэропорту, который вернул вопрос, кажется, журналисту. Он спросил его: "а кто Вы?"
Как-то так получается, что большинство из нас понятия не имеет кто же мы. Отвечая мы обычно говорим о своей половой принадлежности (я - женщина) , возрастной группе (я - пенсионер), профессии (я - учитель), о том какой мы вид млекопитающего и многом другом, но только не о том, кто же мы.
Возможно те, кто знает ответ, формирует совсем иную группу человечества. Но большая часть даже и не помышляет о том, что ответ необходим.
Думаю много вопросов отпадут сами собой. Много предубеждений развеется прахом. Но пока ответа нет, люди разных возрастов так и продолжат осуждать друг друга и судить, продолжат вести себя так, будто на этой планете кроме них никого нет, а после них... да-да: хоть потоп.
Дело не в возрасте. Никогда дело не в возрасте. Ваши годы жизни сами по себе никогда не повлияют на ваш разум. Дело совсем в другом...
Я вижу за собой что-то, и объективен к себе, наверное, что я вспыльчивое говно и слишком жалкий, что я подозрительный и могу страдать манией преследования и хуй пойми еще какими маниями, когда я успокаиваюсь немного я понимаю это за собой, правда мне легче не становится.
И забавно, да, у каждого своя правда, просто некоторые взрослые слишком хотят вывернуть всё против меня, типичное поведение абьюзеров, мне становится ахуенно, если человек это понимает и тоже видит за собой, а не пытается вывернуться, типа он такой всегда правдивый и справедливый и мне ниче не делал и не говорил и не намекал, я часто секу манипулятивные ситуации, в которых назревает что-то не оч нормальное. Мне сразу хочется закончить общение, не хочется разбираться. Спокойно пытаюсь это донести. Вот вынес мозг, я, осознал это, устыдился, захотел прервать общение безболезненно, пока оно на ранней стадии. И что? Кто-то это вообще адекватно воспринимает, кто-то с эмоциями, а кто-то топает ногами, злится и мстит, пытаясь меня хоть как-то ковырнуть, лишь бы я растрясся эмоциями на них.
А потом выставляют меня виноватым. А я просто блять хочу чтоб никакой хуйни не было вокруг меня, а выходит что невольно её создаю, ля как же хочется просто не быть. Я приношу одни проблемы, с общением у меня ну просто не получается, либо им жалко меня, либо напирают своими бурными эмоциями, к которым я не готов, либо что-то требуют, манипулируют или играют мной, бесит это.
В том то и проблемка, ало! Что я о себе сразу говорю какой я. А они не всегда сразу. А потом как показывают своё внутреннее наполнение, и я вахуи. А потом я виноват и происходит какое-то лютейшее позерство, от которого я вообще хз как мне быть, просто затуп.
Ладно, я реально могу быть в чем-то не прав, и когда такое происходит, и я извиняюсь, а потом мне так стыдно, что я понимаю, что не хочу общаться по разным причинам, и в принципе и не особо и хотел вначале и прямо об этом говорил, а потом я завершаю общение и начинается какое-то позерство публичное, где уже меня выставляют ебланом.
Я тоже мб позер, но я блин говорил и говорю: вижу лютую намеренную хуету в свой адрес — не стану о ней молчать. Одно дело, когда хуета и чел это понял и мы обговорили. Другое дело что-то систематическое намеренное, где слова не помогают вообще и разговоры все приводят к тому, что "ну кто виноват? Конечно, Артем!" Да всм блять??!!!
ватафак =.=
Тогда приходится с точки зрения психологии по крупицам разбирать все манипуляции по факту, а они че.. в ответ: нет, ты сам, вот ты сам.
А в чем я сам? Что я? Конкретики нет, лишь пустые обвинения по кругу, полные воды.
А я всегда в конкретику могу. Если мне плохо, я прямо скажу почему. Если я чувствую что вижу ко мне отношение плохое - тоже это скажу. Но людям часто похуй на это, они считают, что я обязан глотать их правду, а если сопротивляюсь, значит буду огребать.
Огребаю, ок.
~15/02/2024
Моя душа и сердце слишком изгрызаны и проткнуты до такой степени, что я наверно больше не способен влюбиться, даже когда этого хочу.
Бездумно тянулся к людям, тянул к ним лапы, а их отрубали, одну за другой, их будто больше, чем 4, и я всех лишился.
Ебаный инвалид в плане чувств, который больше не может ни доверять ни любить.
2 года назад я похоронил способность чувствовать влюбленность с последним куском еще живого сердца. Всё, на что я способен сейчас, это приносить боль людям, которые меня любят, и которым я дорог.
Я бегал за теми, кто резал моё сердце на кусочки с улыбкой на губах, как верный щеночек, заглядывал в их глаза, готовый на всё, лишь бы быть рядом, лишь бы не прогоняли. А они убегали подальше, часто просто надо мной угорая.
Всё повернулось.
Теперь убегаю я. Не хочу, даже если хочу, не могу, потому что мне страшно.
Часто засыпая в слезах я мечтал об одном: перестать что либо чувствовать.
Я перестал, но не до конца.
Всё, что я чувствую сейчас это даже не боль, это всепоглощающее чёрное одиночество, в котором как мне кажется сейчас я не буду счастлив никогда. Мне могут обнимать и заверять, что всё в порядке и я замечательный, хоть и сложный, мне могут признаваться в любви и мечтать обо мне, делать для меня что-то, что другие не делали, но всё, чего хочется мне — сбежать и забиться в угол, одновременно с этим желая, чтобы меня любили и чтобы я отвечал взаимностью.
А я больше не могу.
Мне от этого очень больно.
Кажется, что сейчас я реально ощущаю себя поломанным, потому что пока ты хочешь и можешь любить и влюбляешься — ты ещё не поломанный, пока способен доверять — ты не поломанный, пока даёшь себе и кому-то ещё шанс и отвечаешь на чьи-то чувства — ты не поломанный. Когда внутри тебя зарождается мутная темнота, через которую ты не в силах пропихнуть ответные чувства, ты плачешь, тебе плохо, но ты ничего не можешь с этим поделать, хотя пытался, тогда ты начинаешь быть похожим на сломанную игрушку.
Но тогда приходит осознание, что тебе больше не сделают больно.
Смогут попытаться, конечно, люди умеют давить на болевые. Но не предадут и не разобьют сердце.
Тупо нечему биться.
Тогда почему всё равно так больно то блять? Как будто вынули какую-то важную деталь и забыли вернуть на место. Ты вроде бы целый, существуешь, но что-то не так. Ты больше не тот.
Но люди хотят видеть тебя кем-то другим для себя.
Живым и лёгким, а не минным полем или "лепестком".
Люди хотят любить взаимно. И я хочу любить взаимно. Но больше не могу.
Теперь чьи-то руки тянутся ко мне, но я больше не могу, мои отрублены.
~15/03/24
Смерть молилась, стоя на коленях, в небольшой церквушке.
─ Может, ты хочешь исповедоваться, дочь моя? ─ священник давно за ней наблюдал, но только сейчас решился подойти.
Она еще ниже опустила голову в черном капюшоне, а потом вдруг кивнула.
Церковь дышала на ладан, ремонт давно напрашивался, но приход был беден, а батюшка скромен. Именно поэтому Смерть и любила сюда приходить. Место здесь особенное, не испорченное алчностью. Опять же, свечку можно поставить абсолютно бесплатно. С Канона давно облетела позолота, но душам умерших она не важна, да, и сама свеча им не нужна, а Смерти она помогала настроиться на молитву.
Она шла за священником, стараясь не звякать косой по выщербленным плиткам пола. Оставить ее верная служительница не имела права, а держать вверх серпом ─ совесть не позволила. Подойдя к исповедальне, она на секунду задумалась ─ нужно назвать свое имя. А какое у нее имя?
В Древнем Египте ее звали Анубис или Осирис, в Древней Греции ─ Аид или Танатос, в Мексике ─ Санта Муэрте, в Армении величали Грохом и еще куча имен ─ Идзанами, Апух, Маржана, Кали, Мара… некоторые Смерть даже не помнила. Так как же ее зовут? Смерть горько усмехнулась. Да, да, ее не зовут, она сама приходит.
─ Смерть, ─ скромно назвалась она.
─ В чем грешна, дочь моя? ─ спокойно произнес священник.
─ Матом ругаюсь, батюшка…
─ Обращайся к Господу, дитя мое. От злости или просто сквернословишь?
─ От злости. Злюсь, когда вижу, как молодой парень себя губит табаком, да алкоголем, а потом лежит на смертном одре с циррозом печени и просит не забирать его. А как я его оставлю, если моя сестрица Болезнь его уже всего источила? Не заберу сейчас, потом и забирать нечего будет…
─ Не надо злиться, они свой путь сами выбрали. Господь им судья.
─ И на тебя, Господи, тоже злюсь! ─ сверкнула Смерть пустыми глазницами.
В церкви разом потухли все свечки. А поскольку только они освещали пространство, то святое место погрузилось во тьму.
─ Продолжай, дитя мое. Чем Отец наш Небесный прогневал тебя?
─ А зачем он у матери отбирает дитя не рожденное? Чем тот успел насолить ему?
─ Я не вправе судить. На все Воля Божья.
─ Воля Божья… ─ пробормотала Смерть. ─ Только не он ведь вынужден сквозь горе и страдания душу детскую вести, ─ в ее голосе слышался гнев и печаль. Она хрустнула костями и продолжила: ─ Завидую я еще, Господи. Зависть бывает душит так, что хоть самой в петлю лезь.
─ Зависть ─ одна из самых тяжелых страстей, она нарушает мир душевный и сопровождается бурей навязчивых злых помыслов. Кому же ты завидуешь, дочь моя?
─ А всем завидую! Чуме завидую ─ уже добрую сотню лет на курортах прохлаждается, Войне завидую, что она гуляет, дебоширит, а мне за ней прибирать. Голоду завидую, что он терзает людей, а совесть его не мучает…
─ А вот ежели тебе можно было с кем-нибудь местами поменяться, ты бы согласилась? Вон, хоть с той же Чумой?
─ Местами? С Чумой? А ее что же, на мое место? Да ты не иначе, как с ума сошел, батюшка! Ты Чуму что ли не знаешь? Да она тут такое устроит! Тьпу, тьпу, тьпу.
─ Не плюйся в Храме Божием. Так значит не хочешь на ее место? Ну вон с Голодом тогда…
─ Да у него совести ни грамма! Он же любимым проститься не даст! У матери дитя отнимет без последней улыбки…
─ Так может каждый на своем месте и не стоит им завидовать?
─ Я даже разнервничалась…
─ В чем еще грешна, дочь моя?
─ Стыдно даже говорить, Батюшка.
─ А ты не мне, ты Господу скажи.
─ Ногти грызу, Господи. Дурная привычка. Не могу избавиться.
─ А ты их соком полыни натри. Сам в свое время так избавился, ─ смущенно произнес священник. ─ А что насчет суеверия?
─ Грешна, Господи. Сегодня кошку черную увидала, дорогу перебежала, когда к Церкви шла, так чуть назад не повернула.
─ Все же хорошо? Значит не сработала примета. Не становись заложником суеверий.
─ Малодушна бываю. Все хочу свою вину на других свалить. А еще чужое присвоила.
Смерть виновато постучала косой по полу.
─ Забирала одного кузнеца, да приглянулась мне коса энта. Думаю, ему уже без надобности, а мне в хозяйстве сгодится.
─ Вернуть бы надо чужое.
─ А куда вернуть? Уж и деревни той в помине нет. Наказали меня уже. Вынуждена теперь вечно с ней ходить. Людей только пугаю. Может снимет с меня Всевышний грех этот? Силушек моих больше нет!
─ На все воля Божья.
В окно заглянула луна и осветила темную фигуру в капюшоне, которая склонила голову. Священник накрыл ее епитрахилью и начал читать разрешительную молитву.
Смерть поцеловала Крест и Евангелие. Священник благословил ее и, глядя в бездонные глаза, сказал:
─ Приходи на беседу, дочь моя, в любое время после службы. Нам есть о чем поговорить.
Старуха с косой замерла ─ ее впервые пригласили. Нет, ее, конечно, миллион раз молили прийти и забрать ─ отчаявшиеся и измученные болезнью ─ не знают они, бедолаги, что это не в ее власти…
─ А не боишься? ─ сорвалось у нее.
─ Тебя не боюсь, ─ улыбнулся священник. ─ Если ты пришла, значит не бросишь мою душу, а доставишь по назначению. Но ты ведь не за этим сюда приходила?
Лицо священника излучало добро и любовь, даже в темноте Смерть видела и чувствовала. что он совсем не боится, напротив, хочет… помочь ей? И внутри потеплело.
─ Приду, отец Виталий, ─ кивнула она. ─ Для беседы приду...